Неточные совпадения
Самгин, насыщаясь и внимательно слушая, видел вдали, за стволами деревьев, медленное движение бесконечной вереницы экипажей,
в них яркие фигуры нарядных женщин, рядом с ними покачивались всадники на красивых лошадях; над мелким кустарником
в сизоватом воздухе плыли головы пешеходов
в соломенных шляпах,
в котелках, где-то далеко
оркестр отчетливо
играл «Кармен»; веселая задорная музыка очень гармонировала с гулом голосов, все было приятно пестро, но не резко, все празднично и красиво, как хорошо поставленная опера.
Владимирские пастухи-рожечники, с аскетическими лицами святых и глазами хищных птиц, превосходно
играли на рожках русские песни, а на другой эстраде, против военно-морского павильона, чернобородый красавец Главач дирижировал струнным инструментам своего
оркестра странную пьесу, которая называлась
в программе «Музыкой небесных сфер». Эту пьесу Главач
играл раза по три
в день, публика очень любила ее, а люди пытливого ума бегали
в павильон слушать, как тихая музыка звучит
в стальном жерле длинной пушки.
Он очень долго рассказывал о командире, о его жене, полковом адъютанте; приближался вечер,
в открытое окно влетали, вместе с мухами, какие-то неопределенные звуки, где-то далеко
оркестр играл «Кармен», а за грудой бочек на соседнем дворе сердитый человек учил солдат петь и яростно кричал...
— «Чей стон», — не очень стройно подхватывал хор. Взрослые пели торжественно, покаянно, резкий тенорок писателя звучал едко,
в медленной песне было нечто церковное, панихидное. Почти всегда после пения шумно танцевали кадриль, и больше всех шумел писатель, одновременно изображая и
оркестр и дирижера. Притопывая коротенькими, толстыми ногами, он искусно
играл на небольшой, дешевой гармонии и ухарски командовал...
В чистеньком городке, на тихой, широкой улице с красивым бульваром посредине, против ресторана, на веранде которого, среди цветов,
играл струнный
оркестр, дверь солидного, но небольшого дома, сложенного из гранита, открыла Самгину плоскогрудая, коренастая женщина
в сером платье и, молча выслушав его объяснения, провела
в полутемную комнату, где на широком диване у открытого, но заставленного окна полулежал Иван Акимович Самгин.
— Вышло, знаешь, так, будто
в оркестр вскочил чужой музыкант и, ради озорства, задудел не то, что все
играют.
— Ваш отец был настоящий русский, как дитя, — сказала она, и глаза ее немножко покраснели. Она отвернулась, прислушиваясь.
Оркестр играл что-то бравурное, но музыка доходила смягченно, и, кроме ее, извне ничего не было слышно.
В доме тоже было тихо, как будто он стоял далеко за городом.
«Что же я тут буду делать с этой?» — спрашивал он себя и, чтоб не слышать отца, вслушивался
в шум ресторана за окном.
Оркестр перестал
играть и начал снова как раз
в ту минуту, когда
в комнате явилась еще такая же серая женщина, но моложе, очень стройная, с четкими формами,
в пенсне на вздернутом носу. Удивленно посмотрев на Клима, она спросила, тихонько и мягко произнося слова...
Военный
оркестр в городском саду
играл попурри из опереток, и корнет-а-пистон точно писал на воздухе забавнейшие мелодии Оффенбаха, Планкета, Эрве.
Оркестры, один за другим, становились у дворца,
играли две-три пьесы и потом шли
в казармы.
Прошел час, другой.
В городском саду по соседству
играл оркестр и пел хор песенников. Когда Вера Иосифовна закрыла свою тетрадь, то минут пять молчали и слушали «Лучинушку», которую пел хор, и эта песня передавала то, чего не было
в романе и что бывает
в жизни.
На хорах
играл бальный
оркестр одного из полков;
в зале было шумно, весело, точно утром ничего не произошло.
Здесь же иностранцы встречали Новый год и правили немецкую масленицу; на всех торжествах
в этом зале
играл лучший московский
оркестр Рябова.
На обедах
играл оркестр Степана Рябова, а пели хоры — то цыганский, то венгерский, чаще же русский от «Яра». Последний пользовался особой любовью, и содержательница его, Анна Захаровна, была
в почете у гуляющего купечества за то, что умела потрафлять купцу и знала, кому какую певицу порекомендовать; последняя исполняла всякий приказ хозяйки, потому что контракты отдавали певицу
в полное распоряжение содержательницы хора.
Слышно, как
в передней
играет еврейский
оркестр, тот самый, о котором упоминается во втором акте.
Он долго вел бродячую жизнь,
играл везде — и
в трактирах, и на ярмарках, и на крестьянских свадьбах, и на балах; наконец попал
в оркестр и, подвигаясь все выше и выше, достиг дирижерского места.
Прежде, говорят, очень весело
в здешней стороне бывало: по три дня помещики друг у друга гащивали, танцевали,
в фанты
играли, свои
оркестры у многих были.
По вечерам
в господском саду
играл оркестр приезжих музыкантов и по аллеям гуляла пестрая толпа заводской публики.
Еще к большему удивлению моему, Оперов
играл на скрипке, другой из занимавшихся с нами студентов
играл на виолончели и фортепьяно, и оба
играли в университетском
оркестре, порядочно знали музыку и ценили хорошую.
Юнкера — великие мастера проникнуть
в разные крупные и малые дела и делишки — знают, что на флейте
играет в их
оркестре известный Дышман, на корнет-а-пистоне — прославленный Зеленчук, на гобое — Смирнов, на кларнете — Михайловский, на валторне — Чародей-Дудкин, на огромных медных басах — наемные, сверхсрочно служащие музыканты гренадерских московских полков, бывшие ученики старого требовательного Крейнбринга, и так далее.
Оркестр Крейнбринга, училищный знаменитый
оркестр,
играет в училищной столовой. Один из музыкантов держит под мышкой свою валторну. Берди-Паша подходит к капельмейстеру и спрашивает...
Нынешний Порфирий был всегда приветлив, весел, учтив, расторопен и готов на услугу. С удовольствием любил он вспомнить о том, что
в лагерях, на Ходынке, его Перновский полк стоял неподалеку от батальона Александровских юнкеров, и о том, как во время зори с церемонией взвивалась ракета и
оркестры всех частей
играли одновременно «Коль славен», а потом весь гарнизон пел «Отче наш».
Проходя верхним рекреационным коридором, Александров заметил, что одна из дверей, с матовым стеклом и номером класса, полуоткрыта и за нею слышится какая-то веселая возня, шепот, легкие, звонкие восклицания, восторженный писк, радостный смех.
Оркестр в большом зале
играет в это время польку. Внимательное, розовое, плутовское детское личико выглядывает зорко из двери
в коридор.
Батальон уже прошел Никитским бульваром и идет Арбатской площадью. До Знаменки два шага.
Оркестр восторженно
играет марш Буланже. Батальон торжественно входит на училищный плац и выстраивается поротно
в две шеренги.
Но он не успевает. На двух воспитанниц не хватает польки, потому что
оркестр перестает
играть. Увидев две миленькие, готовые заплакать мордочки, с уже вытянутыми
в трубочку губами, Александров быстро находится...
Александров согласен. Но
в эту секунду молчавший до сих пор военный
оркестр Невского полка вдруг начинает
играть бодрый, прелестный, зажигающий марш Шуберта. Зеленые большие ворота широко раскрываются, и
в их свободном просвете вдруг появляются и тотчас же останавливаются две стройные девичьи фигуры.
Каждый четверг за обедом
играет в полуподвальной громадной каменной юнкерской столовой училищный
оркестр.
Александров провожает дам
в обширный зал.
Оркестр нежно, вкрадчиво, заманчиво
играет штраусовский вальс. Дамы Александрова производят сразу блистательное впечатление.
Музыка уже
играла; Рамзаев
в этот раз не дирижировал и только, стоя невдалеке от
оркестра, взглядом поддавал музыкантам на известных местах пылу.
Оба окна были открыты настежь. Сладостно, до щекотки, пахло невидимыми глициниями.
В городском саду
играл струнный
оркестр, и звуки его казались прекрасными и печальными.
Я пробился к самому шару. Вдали
играл оркестр. Десяток пожарных и рабочих удерживали шар, который жестоко трепало ветром. Волновался владелец шара, старичок, немец Берг, — исчез его помощник Степанов, с которым он должен был лететь. Его ужас был неописуем, когда подбежавший посланный из номеров сказал, что Степанов вдребезги пьян, и велел передать, что ему своя голова дорога и что на такой тряпке он не полетит. Берг
в отчаянии закричал...
Полицмейстер с огромными усами, какой-то генерал, похожий на Суворова, и мой отец стояли, прислонясь к загородке
оркестра, и важно оглядывали публику, пока
играла музыка, и потом все они сели
в первом ряду…
Оркестр в павильоне
играл то попурри из"Травиаты", то вальс Штрауса, то"Скажите ей", российский романс, положенный на инструменты услужливым капельмейстером;
в игорных залах, вокруг зеленых столов, теснились те же всем знакомые фигуры, с тем же тупым и жадным, не то изумленным, не то озлобленным,
в сущности хищным выражением, которое придает каждым, даже самым аристократическим чертам картежная лихорадка; тот же тучноватый и чрезвычайно щегольски одетый помещик из Тамбова, с тою же непостижимою, судорожною поспешностью, выпуча глаза, ложась грудью на стол и не обращая внимания на холодные усмешки самих"крупиэ",
в самое мгновенье возгласа"Riеn nе vа рlus!"рассыпал вспотевшею рукою по всем четвероугольникам рулетки золотые кружки луидоров и тем самым лишал себя всякой возможности что-нибудь выиграть даже
в случае удачи, что нисколько не мешало ему,
в тот же вечер, с сочувственным негодованием поддакивать князю Коко, одному из известных предводителей дворянской оппозиции, тому князю Коко, который
в Париже,
в салоне принцессы Матильды,
в присутствии императора, так хорошо сказал:"Маdате, lе principe de la propriete est profondement ebranle en Russie".
Летом труппа А. А. Бренко
играла в Петровском казенном театре. Огромное, несуразное здание с большой прекрасной сценой. Кругом обширный сад, огороженный глухим забором.
В саду буфет и эстрада для
оркестра военной музыки. Репертуар и труппа, как зимние.
Такие фигуры
в оркестрах играют первую скрипку.
С тоски начал учиться
играть на скрипке, пилил по ночам
в магазине, смущая ночного сторожа и мышей. Музыку я любил и стал заниматься ею с великим увлечением, но мой учитель, скрипач театрального
оркестра, во время урока, — когда я вышел из магазина, — открыл не запертый мною ящик кассы, и, возвратясь, я застал его набивающим карманы свои деньгами. Увидав меня
в дверях, он вытянул шею, подставил скучное бритое лицо и тихо сказал...
Во всем этом обширном темном пространстве свет резко проходил только золотистой продольной полоской между половинками драпировки, ниспадавшей под
оркестром; он лучом врезывался
в тучный воздух, пропадал и снова появлялся на противоположном конце у выхода,
играя на позолоте и малиновом бархате средней ложи.
Да, эта миниатюрная фея
играла на скрипке твердо и сильно, как бравый скрипач
в оркестре.
За обедом цирковой
оркестр непременно
играл на хорах старинные цирковые вальсы, марши, польки и галопы, и уже издавна было заведено, что весь обед проходил
в музыкальном ускоренном темпе, именно так, как наскоро обедают персонажи
в цирковых пантомимах.
Смолоду он
играл на скрипке
в помещичьем
оркестре, а девятнадцати лет откупился за пятьсот рублей на волю и сделался винокуром.
Капельмейстер, державший первую скрипку, был ленивейшее
в мире животное: вместо того, чтобы упражнять
оркестр и совершенствоваться самому
в музыке, он или спал, или удил рыбу, или, наконец,
играл с барской собакой на дворе; про прочую братию и говорить нечего: мальчишка-валторнист был такой шалун, что его следовало бы непременно раз по семи
в день сечь:
в валторну свою он насыпал песку, наливал щей и даже засовывал
в широкое отверстие ее маленьких котят.
Прохожий отскочил от меня
в испуге. Я сконфузился и крякнул. Но я уже подходил к городскому саду. Там
играл военный
оркестр, по дорожкам, шаркая ногами, ходили тоненькие местные барышни
в розовом и голубом, без шляпок, а за ними увивались с непринужденным смехом, заложив руку за борт кителя, с белыми фуражками набекрень, местные писцы, телеграфисты и акцизники.
За платформой
в толпе бойко
играли на гармонике и на дешевой визгливой скрипке, а из-за высоких берез и тополей, из-за дач, залитых лунным светом, доносились звуки военного
оркестра: должно быть, на дачах был танцевальный вечер.
Тверской бульвар. Время к вечеру.
Играет военный
оркестр.
В стороне от главной аллеи, на которой тесной толпою движутся гуляющие, на одной из боковых дорожек сидят на скамейке Ольга Николаевна, Глуховцев, Мишка, Онуфрий и Блохин. Изредка по одному, по двое проходят гуляющие.
В стороне прохаживается постовой городовой
в сером кителе. Звуки
оркестра, играющего вальс «Клико», «Тореадора и Андалузку», вальс «Ожидание» и др., доносятся откуда-то слева.
А
в лагерях что ни пятница, то бал, и, почитай, каждый день военная
оркестра музыку
играет…
Им, например, затыкали конец вечера:
оркестр играет галоп
в бешеном темпе, а артист вольтижирует.
Анатоль целые утра проводил перед зеркалом, громко разучивая свою роль по тетрадке, превосходно переписанной писцом губернаторской канцелярии, и даже совершенно позабыл про свои прокурорские дела и обязанности, а у злосчастного Шписса, кроме роли, оказались теперь еще сугубо особые поручения, которые ежечасно давали ему то monsieur Гржиб, то madame Гржиб, и черненький Шписс, сломя голову, летал по городу, заказывая для генеральши различные принадлежности к спектаклю, то устраивал
оркестр и руководил капельмейстера, то толковал с подрядчиком и плотниками, ставившими
в зале дворянского собрания временную сцену (
играть на подмостках городского театра madame Гржиб нашла
в высшей степени неприличным), то объяснял что-то декоратору, приказывал о чем-то костюмеру, глядел парики у парикмахера, порхал от одного участвующего к другому, от одной «благородной любительницы» к другой, и всем и каждому старался угодить, сделать что-нибудь приятное, сказать что-нибудь любезное, дабы все потом говорили: «ах, какой милый этот Шписс! какой он прелестный!» Что касается, впрочем, до «мелкоты» вроде подрядчика, декоратора, парикмахера и тому подобной «дряни», то с ними Шписс не церемонился и «приказывал» самым начальственным тоном: он ведь знал себе цену.
В полночь, когда
оркестр сыграл котильон и умолк, доктор собрался уезжать.
Когда Бронза сидел
в оркестре, то у него прежде всего потело и багровело лицо; было жарко, пахло чесноком до духоты, скрипка взвизгивала, у правого уха хрипел контрабас, у левого — плакала флейта, на которой
играл рыжий тощий жид с целою сетью красных и синих жилок на лице, носивший фамилию известного богача Ротшильда.
В городке на свадьбах
играл обыкновенно жидовский
оркестр, которым управлял лудильщик Моисей Ильич Шахкес, бравший себе больше половины дохода.